Павел Андреевич Виктор — учитель физики из Одессы. Преподает в Ришельевском научном лицее. Он получил всемирную известность, подарив зрителям YouTube полный видеокурс физики от 7го класса до выпускного. На его создание Павлу Виктору потребовалось шесть лет. Последние уроки он записал в декабре 2020 года. Мог бы закончить работу над видеокурсом раньше, но в 2018 году, возвращаясь вечером из лицея домой на велосипеде, был ограблен и избит. На восстановление здоровья ушло полгода. Сейчас видеокурс состоит из 720 уроков. Они доступны по ссылке. Павел Андреевич воспитал целую плеяду талантливых ученых, которые работают в разных странах мира. Его ученики несколько раз завоевывали медали на международных олимпиадах по физике. В школу учитель Виктор ушел из университета, где двадцать лет читал курс атомной физики. Павел Виктор говорит: «Все темы изложены в полном объеме. И я испытываю огромное облегчение в связи с завершением шестилетнего марафона». Однако, учитель не останавливается: украинское издательство «BookShef» предложило ему издать книгу на основе уроков. Вышла первая книга, посвященная механике. Ее сразу раскупили и сейчас допечатывают тираж.  Сейчас Павел Андреевич вместе с издательством работает над второй книгой, посвященной молекулярной физике. Он говорит: «Чувствую, что это — большое дело и надолго… И это — хорошо, потом что у человека должны быть большое дело. Иначе скучно жить»

Павел Андреевич Виктор — кандидат физико-математических наук. Диссертация была посвящена физике полупроводников — «Фотоэлектрические явления в полупроводниках»

Как случилось, что вы из науки ушли читать лекции лицеистам?

У меня такой характер, что я занимаюсь тем, что мне нравится. Если мне поручить то, что мне не нравится, я это сделаю как человек обязательный. Но это будет «для галочки». Я работал в Одесском государственном университете имени И.И.Мечникова, который перед этим закончил. После физфака остался в аспирантуре. Защитил диссертацию и остался преподавать. Работал доцентом 20 лет. Но как-то меня пригласили познакомиться со школьниками. Это была летняя школа Малой академии наук Украины. Я начал говорить с ребятами о физике и почувствовал огромный неподдельный интерес к предмету, какого не встречал в студенческой аудитории. Студенты показались мне своего рода противоположностью тем школьникам и их интересу к физике. Я читал атомную физику не только на стационаре, но и на вечернем отделении и видел, как дамы смотрят одним глазом на доску, а вторым — петли вязания считают. Спицы мелькают. А школьники были очень увлечены.

Кроме того, мой отец был очень талантливым человеком.  У него было много разных способностей. Он прекрасно рисовал. Хорошо был знаком с радиоэлектроникой. Он снимал фильмы. Причем, кинокамеру сделал сам. Она приводилась в действие двигателем от механической бритвы. Да, на тех пленках все было плохо видно. Но они сохранились. Позднее я их оцифровал. Храню как память.

Интересы отца передались мне. У меня всегда было много увлечений. Это и фотография, и киносъемка, а сейчас — видеосъёмка. Студентом научился играть на гитаре. Хорошо знаком с радиотехникой. Катаюсь на велосипеде, увлекаюсь туризмом. И все это в университете было не востребовано. Отчитал свои лекции и все… А когда приходишь в школу — ребятам интересно все, о чем я упомянул. Мы вместе катаемся на велосипедах, устраиваем многодневные походы. Я участвую в школьной самодеятельности: пою и играю на гитаре. Все, что я умею, стало нужным. Жизнь школьного учителя гораздо полнее и эмоционально насыщенней.

Дети — открытая и искренняя публика. Они не умеют скрывать эмоции. Это — откровенные, общительные люди. Поэтому работа в школе меня так увлекла, что я решил, что буду постепенно туда переходить. А когда в 1999 году мне предложили классное руководство – это стало переломным моментом. Я сразу перевелся на полставки в университете. Мой         заведующий кафедрой сказал мне: «Ты же понимаешь, что это шаг вниз?» Но я понимал, что это — шаг к тому, чем мне интересно заниматься. И вскоре я совсем ушел из университета. Я был с детьми с утра до вечера. И так продолжается до сих пор. С 1995 года. Уже больше, чем 25 лет.

Вы начали записывать уроки в 2014 году. С этим связана какая-то история? Как вы пришли к такому формату?

Дети порой болеют, пропускают занятия. Они стали просить включать скайп, пока сидят дома. Кроме меня, так еще учитель математики делал. Запускаю скайп и эта картинка — с низким качеством картинки и звука — становится мостиком между мной и заболевшим ребенком. И, тем не менее, я не ставлю ему пропуска занятия. Но качество изображения невысокое, доска не помещается, а если заболел не один, а двое или трое… К тому же, у нас и тогда были карантины. А я вел физику в 9 классе и там был очень сложный материал по теории соударений. Я тогда подумал, что можно записать уроки, чтобы дети могли ознакомиться с материалом дома. Вечером записал эти уроки на свою видеокамеру. Пару вечеров монтировал и выложил их на YouTube.

Время шло, YouTube развивался. И пришла мысль: что, если приглашать тех детей, кто отсутствовал, на трансляцию уроков в прямом эфире.  YouTube тогда уже это позволял. Я рассказал о своей идее администрации лицея. Они поддержали. Нужно сказать, что в этом деле я не являюсь изобретателем. В Виннице есть учитель, Юрий Яковлевич Пасихов, который в гимназии номер 17 проводил прямые трансляции во время карантина. Я посмотрел, как он это делал и тоже решил попробовать. 

Администрация пошла навстречу. Установили хорошее оборудование. У меня две профессиональные камеры установлены: одна — на стене, и она показывает всю доску, а вторая камера — для крупных планов — установлена около кафедры. Кроме того, установлен хороший цифровой микшер и проведен быстрый интернет. Все — благодаря попечительскому совету лицея.

Мы провели пару прямых трансляций. Действительно, получилось. Причем оказалось, что зрителей гораздо больше, чем лицеистов. Уроки стали смотреть по всему миру. И тогда появился определенный кураж. Давай-ка запишем весь курс физики. И вот в течение четырех лет удалось записать курс физики для старшей школы. Начиная с механики и заканчивая физикой элементарных частиц. Потом эти дети закончили лицей, и я взял семиклассников. Начал им читать курс физики. И снова — карантин. И я опять начал вести трансляции. Так началась запись курса физики для основной школы. Отец учил доводить начатое дело до конца.

Я посмотрела несколько ваших уроков по физике. В том числе, ваш первый урок для 7го класса. Мне очень нравится, как вы в свои занятия включаете общекультурный контекст. Как ваша подача материала влияет на детей?

Им интересно. Особенно в седьмом классе: они мне иногда не дают слова сказать. Они постоянно тянут руки и задают вопросы. Физика становится сложной, когда она оторвана от эмоционального восприятия. Если тебе интересно, ты не замечаешь, что это сложно.

Я называю ту физику, которую преподаю в школе, «солнечной наукой». Я много лет вел атомную физику, а там — квантовая механика с ее абстрактными уравнениями, за которыми очень сложно увидеть мир. А за школьной физикой мир просвечивается очень ярко. И мы можем объяснить все, что происходит вокруг, опираясь на различные физические законы.

Физика — наука о том, что ты видишь вокруг себя. Она позволяет объяснить вещи, которые кажутся непонятными. И дети легко воспринимают самый сложный материал, если он нагляден и привязан к миру, который их окружает.

Что такое Ришельевский лицей Одессы? Он чем-то отличается от обычной школы?

Серьезно отличается. Ришелье был одним из основателей Одессы. И это — внучатый племянник того самого Ришелье, о котором пишет Дюма. Когда он возвращался во Францию после пребывания в Одессе, он выделил средства на то, чтобы в Одессе создать учебное заведение закрытого типа. Там преподавали языки, риторику, географию, правоведение, коммерческие науки, математику и физику. Находился он в центре города. Порядки в нем были очень строгие. Его открыли в 1817 году. Потом его перевели в здание по адресу Дворянская 2, а в 1862 году лицей был преобразован в Новороссийский императорский университет.

И только в 20х годах 20 века он стал называться Одесский государственный университет. В то время, когда я был студентом, там было 14 факультетов. То есть, лицей породил наш одесский университет. А потом была перестройка. И в одной из школ, 36-й, работали очень инициативные люди. Они сотрудничали с университетом. Им пришла в голову идея возродить Ришельевский лицей. Очень красиво: лицей породил университет, который породил возрожденный лицей.

Виток спирали замкнулся и в 1989 году лицей был воссоздан. Он задумывался как учебное заведение для ребят, которые интересуются науками. Недавно лицей был реорганизован. В нем появились 5-6 классы. У нас сейчас очень тесно.

Мы получили статус «Ришельевский научный лицей». Появились дополнительные права. Мы с большей свободой можем выбирать программу, по которой учим лицеистов. Если в обычной школе проверяющий может придраться к тому, что тема изложена не в том порядке, или почему ты рассказываешь о каком-нибудь адиабатном процессе, которого нет в программе, то в лицее у нас есть право решать эти вопросы самим. И это приводит к тому, что результаты обучения получаются очень достойными.

Выпускники лицея и сами лицеисты завоевывали очень серьезные награды. Несколько моих учеников привезли золотые, серебряные и бронзовые медали с международных олимпиад по физике. Например, Рома Солецкий привез три медали – по одной каждого уровня. Две по физике и одну по астрономии. Астрономия — не моя заслуга. У нас есть великолепная учительница астрономии Владислава Игоревна Марсакова, которая возится с ребятами, занимаясь с ними астрономией. Перед Ромой у меня был ученик Женя Чернявский, который привез серебро с международной олимпиады по физике. У нас программа очень серьезная. Более углубленная чем в средней школе.

Как сложилась дальнейшая судьба ваших выпускников?

Очень многие уехали за границу. Рома Солецкий продержался до прошлого года в одесском университете. Потом тоже уехал. Его давно приглашали в любой ВУЗ мира, потому что золотая медаль победителя международной олимпиады по физике открывает все двери. Он позанимался некоторое время на физфаке. Но, к сожалению, физфак закрыли в прошлом году. Объединили с математическим факультетом.

Когда я был студентом, набор на физфак был 120 человек, из которых 20 астрономов. Сейчас набирают 10. Физика перестала быть востребованной наукой и совершенно зря. Ведь физика в школе нужна, в первую очередь, не для того, чтобы сделать из тебя профессионального физика. Физика формирует мышление. Это — системообразующая наука.

Некоторые наши выпускники работают на Большом адронном коллайдере. Есть те, кто изучает электрические явления в мозге человека. Правда, это происходит в Голландии. Еще один наш выпускник в Ирландии занимается тончайшими полупроводниковыми технологиями. Его работа связана со знаменитыми девятинанометровыми и пятинанометровыми технологиями, когда полупроводниковые структуры в интегральных схемах формируют уже почти выкладывая атом за атомом, чтобы создать мощнейшие, миниатюрные и при этом очень экономичные по энергопотреблению электронные устройства.

Ваша семья — типичная одесская семья с ее смешением культур. Википедия упоминает о немецких корнях вашего отца. Вы чувствуете себя представителем Одессы?

Не только Одессы. Моя мама — литовка. Они с папой познакомилась в ссылке. Семью бабушки по матери выслали из Литвы по социальному признаку: она владела магазином. Она оказалась в Коми АССР. И там мама встретила папу, которого тоже выслали из-за того, что его отец решил указать в паспорте в графе национальность — немец.

Я родился в Сыктывкаре в 1954 году. Мама и папа встретились, когда учились в единственном тогда местном ВУЗе — пединституте. Папа Андрей Антонович мечтал о кино и ВГИКЕ: не случайно сделал кинокамеру. Но он смог поступить только в местный педагогический. Папа закончил физмат. Мама Варвара Юльевна изучала английский и немецкий, которые потом и преподавала. После окончания отец остался работать в том же пединституте, пока на него не написали донос. Известно, кто написал. Известно, по какому поводу. Ректор вызвал отца и говорит: «Андрей, мы тебя очень уважаем, но не отреагировать не можем». И отцу пришлось идти в обычную школу.

Некоторое время отец работал в глухой деревне Койгородок. Там даже электричества не было. Но зато электричество было у папы в физкабинете. Он взял электрогенератор от трактора. Приделал к нему большущий пропеллер, который сам вытесал из дерева, установил его на крыше школы и получилась ветряная электростанция. Ветры дуют там приличные.

Сначала в Одессу вернулись бабушка и дедушка. Сразу после смерти Сталина их вызвали и сказали, что в связи со смертью этого человека они могут уехать, куда хотят. А отец остался, потому что ему нужно было отработать положенное по распределению.

Потом деду стало совсем плохо — его разбил паралич, и власти разрешили нам вернуться в Одессу. Это было в 1963 году. Здесь нам помог замечательный человек по фамилии Сай (имени и отчества, к сожалению, уже не помню). Он помог родителям устроиться на работу. Они с мамой работали в 35-й школе Одессы. Позже отец был ее директором. Последнее же время он работал в мореходном училище.

Историю фамилии Виктор не знает никто. Мы только порой обнаруживали какого-нибудь футболиста в Латинской Америке с такой же фамилией. Или политического деятеля в Чехии.

Предки жили в Одессе, как минимум, с конца 19 века. Дед работал под крекинг-заводом на Шкодовой горе, сейчас нефтеперерабатывающим. Под ним — огромное количество катакомб. Сначала он там пилил ракушечник. Потом был бригадиром крепильщиков, которые устанавливали конструкции, чтобы своды не обваливались.

Он считал себя немцем. А бабушка — из греков. Все намешалось. Я считаю себя по национальности европейцем. Но в то же время я — гражданин Украины не только по паспорту. Я не уеду из Украины, хотя меня много куда звали. Украина — не просто моя родина. Это — страна, которая мне очень дорога. Мне за нее очень обидно сейчас, потому что все то, что с ней происходит — не должно происходить. Мы никак не можем выкарабкаться. Видимо, надо пройти точку невозврата, выжить, и потом все пойдет в гору. Недавно супруга нашла в интернете фразу, которую приписывают основателю Дубая шейху Рашиду. Он говорил: «Мой дед ездил на верблюде, мой отец ездил на верблюде, я езжу на мерседесе, мой сын ездит на лендровере и мой внук водит лендровер, но правнук будет ездить на верблюде».

Когда люди живут хорошо, они теряют способность к борьбе. Они забывают, что такое тяжелый труд. И это может привести к катастрофе, в результате которой они с лендровера пересядут на верблюда. Но, пересев на верблюда, они снова учатся трудиться, и это приносит благо. Вот и мы, украинцы, сейчас в таком состоянии, когда почти все ездят на верблюдах. А мне хочется надеется, что все-таки впереди у нас — мерседес и лендровер.

Не дай бог, в системе образования ничего не изменится и начнется отток учителей. Их и так осталось мало. Я себя считаю динозавром. И мы, видимо, вымрем. Ребята, которые идут в педагогические институты, часто идут туда из обычных школ, где их плохо обучали. Из них получаются плохие учителя, которые плохо учат детей. Еще хуже, чем учили их. И это ведет к лавинообразному обрушению образования. Остановить это можно только если резко поднять престижность профессии учителя.