Осенью 2019 года городу Тампере исполнилось 240 лет. 1 октября 1779 года шведский король Густав III подписал указ об основании городского поселения на территории от холма Пююникки до западного берега порога Таммеркоски. К тому времени на данной территории жили представители пяти больших семейств, и новый город получил свое название по фамилии одной из них – Таммерфорс. Глава семейства Матс Таммерфорс (Mats Tammerfors) был назначен «управляющим» города, и по этой причине ему пришлось поменять свою фамилию на нейтральную Грёнлунд (Matti Heikinpoika Grönlund).

В общем, фраза «город – это я» по-фински не случилась. Зато случилась прекрасная история города, который на протяжении двух с лишним веков был в центре политических, экономических, социальных и культурных событий сначала Великого княжества Финляндского, а потом и независимой Финляндии.

Делали же эту историю люди, среди которых было немало и выходцев из России. По большому счету, те же Джон Финлейсон и Вильгельм фон Ноттбек, чьими стараниями Тампере превратился в крупный промышленный центр, в «финский Манчестер», тоже были «переселенцами из России», точнее, из Санкт-Петербурга. Однако в истории «русского Тампере» есть имена людей менее известных, но не менее достойных упоминания в юбилейных год.

Один из таких людей – Борис Вериков, представитель «старых русских» в Финляндии и основатель Русского клуба в г. Тампере, который рассказывает об истории своего рода в книге воспоминаний «Из власть имущих в изгои».

С петровских времен

Еще в начале 18 века после заключения Ништадского мира крепостные крестьяне из подмосковных деревень были переселены на Карельский перешеек и осели в деревне Кююрёля (сейчас дер. Красносельское) в муниципалитете Муолаа (сейчас пос. Правдино) Выборгской губернии. К середине 19 века именно здесь образовалось самое крупное поселение русскоязычных на территории Великого княжества Финляндского. Во второй половине 19 века дети и внуки бывших подмосковных крепостных отправлялись на работу в Выборг или через Карельский перешеек в глубь Финляндии – в подобном маршруте не было ничего необычного для семьи, жившей в Выборгской губернии Российской империи. «Подобных семей в Финляндии, – пишет в своих воспоминаниях Борис Вериков, – были тысячи, особенно в тех городах, где стояли военные гарнизоны».

В 1890 году дед Бориса Верикова Федор, работавший сортировщиком почты в Выборге, захотел стать священником. Он прошел обучение при Казанском соборе в Санкт-Петербурге и получил место псаломщика и регента в православной церкви в городе Хамина. В 1911 году Федор Вериков был посвящен в дьяконы и служил на церковных должностях в Суоярви и Киттиля.

В 1913 году семья Федора и Марии Вериковых переехала в Тампере, где русскоязычное население составляло пусть и не слишком большую, но весьма заметную часть жителей.

Купцы, горничные и телеграфисты

По данным статистики, в 1900 году из 407 иностранцев, живших в Тампере более ста человек (или около 26%) были русскоязычными. По данным церковных книг, в приходе открывшейся в 1899 году церкви Святого Александра Невского и Святого Николая насчитывалось 206 прихожан.

В 1901 году налоги в городскую казну заплатили 45 русских, основная часть из которых занималась торговлей. По данным финских исследователей, в 1900 году до 14% торговцев, заполнявших по воскресным дням главную Торговую площадь города, были русскими.

Обосновавшиеся в Тампере русские купцы В. Дубащев (W. Dubatscheff), П. Головащев (P. Golowatscheff), Н. Босов (N. Bosoff) привозили из России ягоды, ткани, фарфор, обувь, одежду и другие, как сейчас говорят, предметы повседневного спроса. Русские жители Тампере начала 20 века занимались также сельским хозяйством, работали на заводах и фабриках города, на почте и телеграфе, служили горничными в богатых домах и учителями в приходской школе, полицейскими и чиновниками. Родом из России был известный в Тампере шляпных дел мастер по фамилии Напарсток (J.M. Naparstock).

В своих воспоминаниях Борис Вериков называет и другие фамилии русских жителей Тампере тех далеких лет: Базаровы, Дубачёвы, Кирилловы, Норило, Систовы, Паншины, Андреевы. «О том, как относились к русским (…), – пишет в своей книге Б. Вериков, – говорит случай, произошедший в 1914 году, о котором мне рассказала (бабушка) Мария. На старом мосту через Таммеркоски к нашему «папе» (Фёдору Верикову – Н.М.) пристал пьяный и обозвал его “рюссей” . На следующее утро в дверь на Отаваланкату позвонил полицмейстер Оппман и принес извинения за этот инцидент. Семья Вериковых не делала никаких заявлений по этому поводу, но слухи распространились… В целом, жизнь в Тампере до революции была идиллической. Жизнь вращалась вокруг русской церкви, русской школы и детского сада… жители Тампере были смиренны и вежливы. В нашей семье никак не хотели поверить в те большие перемены, которые были уже на пороге».

Тёмные времена

Перемены эти были далеко не радостными для русскоязычных жителей Финляндии. Осенью 1917 года подростки в прямом смысле заплевали рясу отца Федора, весной 1918 года русского служителя православной церкви не раз задерживали, опять же из-за той же рясы. Во время сражения за Тампере, весной 1918 года, дом в центре города, где жила семья Федора Верикова, был разграблен, все ценные вещи были украдены, а мебель исколота штыками. Существенно пострадала и церковь: окна были разбиты, церковная утварь покорежена, а на стенах и иконах зияли следы от пуль и снарядов.

Выплаты зарплаты служителям православной церкви прекратились на долгие полтора года, а после образования Финляндской автономной православной церкви, условием возобновления выплат было обязательство подстричься, сбрить бороду и не носить рясу в общественных местах и на улице. Фёдор условия принял и получил место церковнослужителя в русской церкви в Ханко.

В результате революции практически все русские семьи, как пишет Б. Вериков, потеряли все свои сбережения и оказались в большой нужде и, что было самым тяжелым, в атмосфере ненависти: «В 1918-45 гг. наша семья жила в Финляндии в изоляции. Как будто вокруг нас была стеклянная стена, пройти через которую было почти невозможно… Нам пришлось заменить русский язык на шведский или финский».

Идиллии больше нет

В Тампере семья Федора и Марии Вериковых вернулась в 1931 году, однако вернуться в старое доброе прошлое было невозможно. Семью, которая была «не за белых, не за красных», отправили жить в так называемую «красную деревню» вместе с вдовами и сиротами «финских красногвардейцев», и только два года спустя Вериковым удалось переехать в Кангасала, где они и прожили до 1939 года.

Борис Вериков родился в 1936 году в Тампере. Его мать Таисия, дочь Марии и Федора, работала посудомойкой в Сеурахуоне в Хельсинки, так что с раннего детства мальчик жил и воспитывался в семье деда. К тому времени старшие дети Фёдора и Марии Вериковых сумели устроиться на работу (дочь Фаина работала на заводе Финлейсон уборщицей, «не решалась работать на швейной машине», сын Яакко обслуживал бумагоделательные машины, а потом был начальником пожарной охраны на заводе «Тако»), а вот младшим детям пришлось нелегко.

В воспоминаниях Бориса Верикова много историй о трагической судьбе русских жителей Тампере в 1930-е годы: увольнения с работы («рюсся? Выгнать немедленно!»), разорение, смерть в нищете и забвении (трагическая история Софьи Пехконен).

Но и в том историческом мраке случались проблески человечности, а жизнь полна таких неожиданных встреч, предсказать которые не может ни одна гадалка. Так, например, в самые сложные дни боев за Тампере, русскую семью священнослужителя приютил финский торговец, сочувствовавший «красным». А спустя несколько лет, когда Фёдор служил в церкви в Ханко, к нему в гости пришел Маннергейм, присматривавший участок для дачи на землях, принадлежащих приходу. Покупка не случилась, но в гости Маннергейм захаживал не раз и даже дарил Марии розы, выращенные в его усадьбе. «Жизнь полна парадоксов», — трудно не согласиться с таким выводом Бориса Верикова, рассказывающего о «качелях судьбы» своих предков.

Из соображений безопасности дети ходили в шведскую школу, но по дороге туда им приходилось отбиваться от забрасывавших их камнями финских сверстников. «Потом выяснилось, что начальник железнодорожной станции Кангасала был также командиром шюцкора и натравливал молодежь на нашу семью, — пишет в своих воспоминаниях Б. Вериков. – Наша семья боролась с непрекращающимися трудностями, связанными с жильем, работой, образованием, человеческими отношениями и самоопределением. Только после войны появились какие-то проблески света».

Во время Зимней войны и Войны-продолжения женщины из семьи Вериковых работали на фабрике, где выпускали коробки для гранат и снарядов, шили варежки и подшлемники для солдат на фронте, а мужчины служили в подразделениях гражданской обороны и даже были переводчиками на фронте и в лагерях советских военнопленных: «Ситуация была чрезвычайно сложной для семьи… /Федор Вериков/ принял решение, что поскольку мы являемся гражданами Финляндии, то надо идти на войну, но призвал стрелять в воздух, ведь он был духовным лицом».

Лишь один из сыновей Федора Верикова, Яков, изменил свою фамилию на финский лад – Ускола: «Остальные считали, что Вериковы должны будут перевести свою фамилию на финский язык только после того, как это сделает Маннергейм».

«После окончания войны мы молили бога в своих молитвах. Победа России в войне была победой и для нас… Мы стали понимать, что период фашизма 30-х годов закончился. Мы получили возможность дышать свободнее, люди становились более дружелюбными… душа радовалась», – пишет Борис Вериков. 

Русский клуб в финском городе

Жизнь Бориса Верикова, как он пишет в своей книге воспоминаний, никогда не ограничивалась только личной жизнью его семьи, с самой ранней юности в его жизни всегда было место общественной деятельности.

В 1987 года Борис Вериков и Владимир Крупинин-Долгоруков основали, а в 1989 году зарегистрировали общественную организацию «Русский клуб Тампере»: «Основание клуба имеет для меня такое значение, что, кажется, вся моя жизнь была подготовкой к этому». На протяжении всех 30 лет своего существования, Русский клуб успешно проводит разнообразную деятельность в основном культурно-просветительского характера. Это и разнообразные кружки для детей, и спортивные секции, и организация выступлений творческих коллективов из России.

Нужна такая деятельность или нет, насколько она актуальна – это может обсуждаться и оспариваться. Но есть в списке сделанного Русским клубом и при непосредственном участии Бориса Верикова то, что оспариваться не может никак, никогда и никем. Осенью 1991 года в местечке Лангельмяки близ города Ямся в Пирканмаа был открыт памятник российским военнопленным, погибшим в финских концлагерях. С тех пор забота о памятнике, уход за ним и поддержание в надлежащем состоянии, является одной из важных задач работы Русского клуба.

Несколько лет назад Борис Вериков умер, но в разных городах Финляндии живут его дети, осталась книга его воспоминаний, осталась созданная им организация. 27 октября в Большом зале народного училища «Сампола» в Тампере состоится праздничный вечер, посвященный юбилею Русского клуба. Нет никаких сомнений в том, что на вечере не раз будет звучать имя Бориса Верикова, одного из тех, кто сумел прожить обычную трудную финскую жизнь, оставшись при этом русским по духу.

По материалам книги Б. Вериков «Из власть имущих в изгои» (Тампере, 2001, пер. С. Ниеми), а также исследования Suvi Mäkinen Tampereelle Venäjältä muuttanut väki 1870-1900 (онлайн-ресурс Koskesta voima).

Наталья Михайлова