Мне стало трудно вести разговоры «за жысь» с приятелями из делового мира: у них постоянно нет времени. «Слушай, сейчас вообще некогда: дел невпроворот – переговоры, договоры, контроль над отгрузкой, то-сё…Давай на следующей неделе. А, нет: тоже не могу. Минут 15 есть, не больше». Угу, посидишь с вами в уютной обстановке, думаю. Раз так, буду вас доводить тревожными вопросами.

Явился и влепил с порога:

— Сейчас у вас прекратились все контакты с Финляндией, вот. Не можете лес свой/мой/наш поставлять. Сильно страдаете?

По реакции понял, что встреча будет длинней. На то и рассчитывал:

— Здесь вопрос в том, «не можем» или «не хотим», или одно совмещается с другим. С одной стороны, конечно, грустно: наблюдаешь своими глазами, как рушатся связи, которые налаживали вместе с надежными партнерами, а то и друзьями, собственными руками в течение десятилетий. Не только грустно – тут впору ужаснуться: ребята «с той стороны», действительно ставшие если не друзьями, то уж приятелями точно, вынуждены отказываться от сотрудничества, которое обеспечивало им вполне себе достойную жизнь. Это как будто ты стоишь и видишь, как грустный чувак забрался в ноябре на мост и собирается сигануть в реку – если о воду не разобьешься, то воспаление легких схватишь точно – и объясняет собравшейся толпе, мол, «жизнь така», вынужден подчиниться новым правилам. Интересные какие правила, — думаешь, — назло мужу сяду в лужу, ага. Назло русским, вновь объявленным нехорошими (бывали случаи в истории), расфигачу себе дом и рыло заодно. Ну-ну.

С другой же стороны, «business is business», как ни крути – ты должен что-то делать. Наблюдающая толпа не сказать, чтобы сильно тебе сочувствовала: смотрит-то с интересом, но с каким-то плотоядным. Ладно, ты сейчас сиганешь, а мы твое место займем ой, с какой радостью. Не хочешь/не можешь покупать лес у русских – в очередь выстроились Китай, Египет, Казахстан, Турция, Азербайджан, Корея, Узбекистан, Киргизия, Белоруссия…И продажи леса у русских растут. Они ж не идиоты: если ты приболемши на голову, то они-то не обязаны в одной палате с тобой сидеть – будут себе торговать дальше. Что неплохо, надо сказать, получается: по сравнению с четвертым кварталом прошлого года в первом квартале года текущего рост экспорта древесины только в маленькой (по русским меркам) Вологодской области составил 30%. Увеличение объемов отгружаемой за рубеж лесопродукции наблюдается практически по всем видам: пеллетам на 69%, пиломатериалам на 40%, ДВП на 29%, бумаге и картону на 21%, ДСП на 2%, а также фанере в 4,2 раза и необработанной древесине в 2,9 раза.

Понятное дело, в таких условиях Финляндия просто вынуждена искать замену российскому лесу – сейчас его импорт невозможен из-за пресловутых санкций: ограничения коснулись даже дров и щепы во всех формах, а также необработанной древесины и пиломатериалов. И искать замену приходится у себя: Финляндия наращивает объемы вырубки собственного леса, — сообщает Yle.  Спрос на древесину в Суоми, согласно прогнозу, вырастет. А так как импорт из России остановлен (а из стран Балтии и Швеции в последнее время заметно сократился), Финляндия вынуждена будет сама увеличить объемы вырубки лесов. И, если верить скептикам, то древесины по квотам на вырубку в Финляндии на всех не хватает, поэтому производство продолжат лишь крупные промышленники, которые в состоянии заплатить высокие налоги, а небольшой и средний бизнес по деревообработке там просто обанкротится.

Но есть скептики и в России. Ладно, — говорят, — лес мы вовсю продаем. Но не останутся ли от того же вологодского, положим, леса рожки да ножки – при таких-то объемах продаж? Пойдешь за грибами-ягодами, глядь – пеньки да пустыня. Зато китайцы с узбеками и корейцами в шоколаде. Обидно, мягко говоря. Сахарской автономной области нам бы не надо – нам свежий и чистый воздух нужен. С соснами, лиственницами, березками опять же. Проще говоря, лес вырубать нужно и можно, но ни в коем случае нельзя забывать и о лесовосстановлении – то, чем будут дышать внуки и правнуки, небезразлично.

— Для паники оснований нет, — говорит один из собеседников, он работает в каком-то важном лесном департаменте Северо-Запада России. — В так называемый «докризисный» период, то есть, перед началом пандемийной катастрофы, заготовка леса в Вологодской области составляла 18 миллионов «кубов», и это при расчетной лесосеке в 29 миллионов. А в 2022-году было заготовлено 14,6 миллионов. Поэтому никакой объем изъятия не превышается, можно быть спокойным. Все показатели по лесовосстановлению утверждены в национальном проекте «Экология» и региональном проекте «Сохранение лесов» — этот проект выполняется не просто полностью, а с превышением аж в 2%. Да, лесопользование в регионе очень интенсивное, Вологодская область занимает 3-е место по России по объемам лесозаготовки – больше ее заготавливают только Иркутская область и Красноярский край. Но область входит в пятерку российских регионов, где и лесовосстановление идет на должном – высоком — уровне. И никаких оснований для панических криков в стиле «скоро от леса останутся одни пеньки» просто нет – есть основания для продолжения работ по лесовосстановлению. Никто голую землю оставлять не собирается – в этом, кстати, мы всегда были согласны с нашими (увы, бывшими) коллегами из Финляндии.

— Так что не нервничай, не переживай, — говорят мне мои собеседники. – Прости, мы побежали: времени и правда мало – работать нужно. Сейчас не до болтовни.

Принцип «назло мужу сяду в лужу», может быть, и привлекателен в первое время, но уж последствия его весьма плачевны. Особенно если вы в разводе. Стоило доводить до этого? Sapienti sat.