EUR
Каждый год Институт сейсмологии университета Хельсинки фиксирует около 100 природных землетрясений на территории страны.
В основном они случаются на юго-востоке Финляндии, но не только. Профессор Дэвид Уипп — один из тех ученых, кто занимается исследованиями сейсмичности Финляндии. C 2020 года профессор Уипп занимает должность вице-директора института.
Профессор Уипп специализируется в геодинамике — разделе геологии, который изучает природу глубинных процессов в результате планетарной эволюции Земли. Его основной интерес — формирование и эволюция гор. Для большинства людей горы не кажутся чем-то динамичным. Гора была, когда вы родились и она будет на том же месте, когда вы закончите свой путь. Но для геологов понятие динамике иное: если что-то меняется на протяжении 10 тысяч лет, то для геолога это уже весьма динамично.
Дэвид смеется: «Более того, меня особенно интересует компьютерное моделирование этих процессов. Я не тот геолог, который проводит время в экспедициях, хотя и люблю этим заниматься. Но я гораздо более силен с компьютером».
В Финляндии нет настоящих гор, объясняет профессор Уипп. В Лапландии есть сопки, но это не настоящие горы. Они сильно отличаются от таких молодых гор, как Альпы, Гималаи или Анды. То, что профессор Уипп изучает в Финляндии, — это история действительно древних гор, которые до сих пор оставили очень мало свидетельств своего существования на поверхности. Этих гор больше нет. Он объясняет свои стремления как исследователя: «Мы пытаемся реконструировать эти древние горы.
«Мы пытаемся реконструировать эти древние горы. Мы хотим понять, что они могут рассказать нам о ранней части истории Земли и о том, как тектоника плит менялась с течением времени. В последний раз настоящие горы присутствовали на большей части территории Финляндии более миллиарда лет назад», объясняет профессор Уипп. Он рассказывает: «Сопки в некоторых частях Лапландии, возможно, были горами в прошлом, но они подверглись эрозии. Около 1,8 миллиарда лет назад в некоторых частях центральной и южной Финляндии могли быть горы, сравнимые даже с Гималаями.
Кто-то может спросить, а зачем жителям Финляндии нужны такие знания. Порой слышатся такие жалобы тех, кто хочет сэкономить на теоретической науке. Профессор Уипп отвечает: «Наиболее очевидная связь — понять, где могут находиться рудные месторождения, а также месторождения золота и других драгоценных металлов, так как они часто образуются в местах, где когда-то были горы».
Дэвид продолжает рассказ: «Если мы хотя бы что-то поймем о тех древних горах, это станет нашим инструментов в поиске ценных залежей». Он объясняет, что многие места, где сейчас ведутся горные разработки на данный момент сформировались как уникальные экосистемы. «Если мы будем повсюду копать ямы, мы разрушим эти экосистемы. На более теоретическом уровне мы стараемся понять, как работала Земля миллиарды лет назад», — говорит Дэвид. А это означает, что ученые смогут предсказать, что ждет нашу планету.
Дэвид Уипп и его семья живут в Финляндии с 2013 года. Чем привлекла Финляндия человека, который родился и вырос на юго-западе США? Дэвид описывает свое детство «мальчика из пригорода», в котором был хороший дом благодаря отцу, который был связан с корпоративным бизнесом. Собственно, именно отец мотивировал сына искать другой путь в жизни. «Не ввязывайся в корпоративный бизнес», — советовал он своему сыну. И он прислушался к мнению отца, выбрав науку вместо бизнеса.
Дэвид вспоминает: «Переезд в Финляндию был некоторым риском». Он мало что знал об университете Хельсинки. У него не было никаких знакомых среди сотрудников. Но он был поражен уже тем радушием, которое встретил во время собеседования, на которое ему пришлось явиться вместе с женой и ребенком. Дэвид рассказывает: «Я был впечатлен тем, как они отнеслись к моей жене и нашему ребенку, предложив им поехать со мной в Финляндию на собеседование. Для меня не так важно, где я живу. Но важно, как чувствуют себя мой партнер и дети». Дэвид рассказывает, что культурные ценности его семьи, казалось, совпали с тем, что ценят люди в Финляндии. Это стало одной из главных причин решиться на такое приключение.
Была еще одна причина. Тот район в США, где вырос Дэвид, по его словам, очень похож на юг Финляндии. «Я почувствовал себя как дома. Мне было бы сложнее жить в теплом и солнечном месте, о чем многие мечтают. Мне важна смена времен года. Мне нравится ждать лета зимой так же как мне нравится ждать зимы летом».
Сейчас у профессора Уиппа — постоянный контракт с университетом. Поэтому ему и его семье легче планировать будущее, которое они связывают с Финляндией.
Он говорит: «Одна история — временный контракт, когда большее значение имеет то, как воспринимаются ваши действия. Люди хотят видеть, что вы прилежны, что вы прилагаете больше усилий, чем другие. Им кажется, что именно это свидетельствует о вашей преданности делу». Однако, Дэвид сомневается, что эти ожидания действительно означают, что вы производите больше, чем можете.
У Дэвида есть друзья, которые пережили личные трагедии, выгорев на работе. «Они так усердно работали, что нанесли вред своему психическому здоровью», — говорит Дэвид. Они не видели перед собой будущего. Дэвид не хотел становиться таким заложником представлений того, что значит «работать усердно».
Он видел, что дисбаланс между жизнью дома и на работе был одной из причин тех трагедий. Финляндия дала ему шанс приблизиться к желанному балансу. Он говорит: «Замечательно, что именно здесь я ничем ни жертвую: ни работой, ни семьей. Честно говоря, если бы меня загнали в угол, я бы выбрал свою семью в качестве приоритета. У меня есть навыки, которые позволили бы мне как-то заработать на жизнь. Другую работу я нашел бы. Но другую семью — нет».
Ему не хватает некоторых аспектов его американской жизни. Прежде всего, семьи и друзей. А еще бейглов. «Первое, что мы делаем, приезжая в Америку — идем в местную бейгельную», признается Дэвид. Ему бы хотелось, чтобы такие бейгели появились в Финляндии.
Чего Дэвид не хотел бы видеть, так это «все более глубокого проникновения американского влияния на финскую культуру и общество». Он говорит: «В самом начале нашей жизни в Финляндии все было иначе. А сейчас люди все больше думают о своей личной выгоде. Я особенно вижу это в политике. Для меня это — некая эпидемия индивидуализма. Политики сейчас больше наслаждаются своим статусом селебрити, своей властью, которая связана со статусом». Он говорит в заключение: «Америка всегда была более индивидуалистичной. Люди думают только о себе. Они стараются сделать все, чтобы было хорошо, в первую очередь, им. Мне же гораздо ближе идея нести благо людям. В Финляндии это гораздо более принято».
