31 августа Европейский Суд по правам человека вынес решение по делу «Эстемирова против России». С жалобой в ЕСПЧ обратилась Светлана, младшая сестра Натальи Эстемировой, российской правозашитницы и члена правления правозащитного центра «Мемориал». Светлана Эстемирова требовала признать ответственность государства за гибель ее сестры. Также в жалобе содержалось требование признать неэффективность расследования убийства Наташи.

Наташа Эстемирова была похищена в Чечне утром 15 июля 2009 года. Ее тело было обнаружено в тот же день в поле в соседней республике Ингушетия рядом с федеральной трассой «Кавказ». Наташа была убита выстрелами в грудь и голову.

Европейский Суд по правам человека признал ответственность государства за неэффективность расследования убийства Натальи Эстемировой, но отказался признавать его ответственность за нарушение материальной стороны 2-й статьи Конвенции: то есть счел, что роль агентов государства в совершении преступлений в отношении правозащитницы не установлена. Также Суд признал нарушение статьи 38 ЕКПЧ (намеренное непредоставление суду всех материалов дела Государством-ответчиком).

Суд заявил, что «заявительница, сестра жертвы, не смогла доказать участие Государства в похищении и убийстве, но то, что российское правительство не предоставило Суду полную копию материалов уголовного дела подорвало способность Суда оценить качество расследования».

Это решение вызвало сложную реакцию как со стороны семьи расстрелянной правозащитницы, так и внутри правозащитного сообщества.

Лана Эстемирова, дочь правозащитницы, сказала: «Мы ждали решения по делу 11 лет. Дела в ЕСПЧ продвигаются медленно. Я думала, что пандемия еще более затянет рассмотрение. Я ждала положительного вердикта для нашей семьи и маминых коллег: наверное, в силу своей наивности. Для меня ЕСПЧ был последним праведным институтом. Начала читать решение и мне показалось, что я ничего не понимаю. Попросила мужа прочитать его. И услышала: «Они не нашли следов причастности российского государства. Они сказали, что у них не было доказательств их причастности». Это было шоком».

Исполняющий обязанности директора Amnesty International по Восточной Европе и Центральной Азии Денис Кривошеев прокомментировал постановление Европейского суда по правам человека: «Это решение разоблачает циничное бездействие российских властей, оставивших безнаказанными убийц Натальи Эстемировой. За двенадцать лет, прошедших с момента преступления, они не только не смогли установить и привлечь виновных к ответственности, но хранили молчание и занимались самоуспокоением, пока другие правозащитники в Чечне подвергались нападениям и угрозам и преследовались по сфабрикованным уголовным делам».

Татьяна Глушкова работает юристом правозащитного центра «Мемориал», который вместе с юристами Европейского ентра защиты прав человека (EHRAC) под руководством Филипа Лича, представляли интересы родных Натальи Эстемировой.

В комментарии «Финской Газете» Татьяна Глушкова сказала:

«Я не испытываю удовлетворения от этого решения. Оно вызывает у меня печаль. Но, к сожалению, я не могу сказать, что это решение абсолютно неожиданное».

По словам Татьяны Глушковой, система ЕСПЧ работает следующим образом: заявитель, который считает, что его родственника похитили и убили представители государства, должен привести доказательства, подтверждающие, что власти действительно могут быть к этому причастны. Если заявителю удастся убедить Суд, что «на первый взгляд» его версия может быть правильной – на правительство будет возложено бремя доказывания, что не причастно к убийству. В деле Натальи Эстемировой Суд сказал, что аргументов, которые привела заявительница, было недостаточно, чтобы переложить бремя доказывания на власти.

На вопрос о возможных причинах выбора в пользу государства Татьяна Глушкова сказала: «Это дело, с одной стороны, имеет большое политическое значение, а с другой – в нем нет «железобетонных» доказательств в пользу одной из сторон. Поэтому, каким бы ни было решение, проигравшая сторона подвергла бы его критике. При этом российские власти часто обвиняют ЕСПЧ в политической ангажированности и в том, что он «действует против России». Одновременно с этим Суд прекрасно понимает, что постановление по делу Эстемировой, даже если бы в нем были найдены все нарушения, которые мы заявляли, не было бы исполнено. Настоящего расследования и привлечения виновных к ответственности все равно бы не последовало. И, видимо, в этой ситуации, раз доказательства не абсолютно однозначные, а для заявителя единственными отличием будет личное ощущение, решено дело по справедливости или нет, Суд счел, что не стоит демонстрировать российским властям в очередной раз, что ЕСПЧ как бы против них. Это постановление, которое показывает, что Суд рассматривает российские власти как своего равноправного партнера по диалогу».

В тексте официального пресс-релиза ЕСПЧ есть фраза: «принимая во внимание, что уголовное расследование до сих пор открыто…» Дочь Наташи Эстемировой Лана говорит: «Само дело насчитывает 95 томов. После начала процесса в ЕСПЧ, Россия предоставила Суду только примерно 1500 страниц. Из всего огромного дела они предоставили маленькую фракцию. Даже спустя 12 лет они не допускают адвокатов и семью к этим материалам. Поэтому решение ЕСПЧ меня просто сбивает с ног: я не понимаю, как можно сделать вывод о непричастности российских властей к убийству, когда российская сторона предоставила Суду менее 1 процента материалов дела. Я не понимаю, как можно было сделать такой вывод… Это — огромный удар. Для всех правозащитников, всего правозащитного движения. В России и в Чечне».

Татьяна Глушкова также говорит о том, что у представителей семьи не было доступа к большей части материалов дела: «Их не видели ни мы, ни Европейский Суд. В том числе это относится к материалам первого полугода расследования, когда проводились ключевые следственные действия. Версия с боевиком Алхазуром Башаевым появилась только в январе 2010 года. Суду были предоставлены документы, которые касаются именно этой версии. Есть ощущение, что это сделано сознательно, чтоб не дать никому возможности узнать, какие еще версии расследовались и какие доказательства в пользу них были получены».

По словам родных убитой правозащитницы, единственным человеком, который видел материалы дела, был адвокат семьи Роман Карпинский. Однако доступ ему был предоставлен только на условии подписки о неразглашении. На запрос «Финской Газеты» Роман Карпинский отказался комментировать как решение ЕСПЧ, так и версии, которые находятся в сфере внимания официального расследования в России.

Лана Эстемирова говорит: «Когда несколько лет назад мамины коллеги проводили собственное расследование, они просили материалы дела. Им предоставили мизерное количество информации. То есть, решение ЕСПЧ по делу об убийстве моей мамы говорит: во всех делах, касающихся Чечни, если на машине не написано, что на ней передвигаются лица, имеющие отношение к властям Чеченской республики, им можно делать что угодно».

Лана Эстемирова вынуждена была покинуть территорию Чечни после убийства матери. Она сначала жила с тетей в Екатеринбурге, а потом переехала в Великобританию. Это стало возможным благодаря усилиям огромного количества людей, знавших и ценивших Наташу Эстемирову.

Лана Эстемирова задает вопрос: «Какой сигнал это решение посылает всем силовикам и всем правозащитникам? Получается, что «агент государства» может переодеться, скажем, в какие-нибудь лохмотья, и безнаказанно избить или утащить какого-нибудь правозащитника или журналиста».

Наташа Эстемирова и Рамзан Кадыров

В 2010 году глава Чечни Рамзан Кадыров подал иск о защите чести и достоинства в отношении Олега Орлова, председателя Совета Правозащитного Центра «Мемориал». Иск был связан с обвинениями в адрес Кадырова со стороны Орлова в том, что он несет ответственность за убийство Эстемировой, которую считал «личным врагом». В том числе тем, что создал в Чечне атмосферу страха. 14 июня 2011 года Хамовнический суд Москвы признал Олега Орлова невиновным в клевете на Рамзана Кадырова.

В конце 2005 года нам с Наташей пришлось на некоторое время уехать из России вместе с дочерьми. Я столкнулась с угрозами в свой адрес в Нижнем Новгороде. Наташа Эстемирова тоже нуждалась в защите.

Это было связано с интервью, которое Политковская взяла у Кадырова в 2004 году. Вскоре после него Политковскую заманили в родовое село Кадырова Центорой и она снова столкнулась с ним. В тот раз вместе с ней поехала Наташа Эстемирова. Кадыров не просто оскорблял Политковскую. Он ей угрожал. А когда Кадыров замахнулся на Анну, между ним и Политковской встала Наташа.

Я спрашиваю у Ланы, помнит ли она, как Кадыров относился к ее матери.

Лана помнит все: «Он, насколько я знаю, угрожал маме дважды. Второй раз это случилось, когда она начала кампанию против принудительного ношения платков в официальных учреждениях. Его тогда это сильно разозлило. Он вызвал ее на ковер. Орал на нее. Она была напугана. Нам из-за этого снова пришлось временно уехать из республики. И маме пришлось отправить меня в Екатеринбург учиться и жить с моей тетей. Она боялась за мою жизнь. А первый раз — это 2004 год, после чего нам пришлось уехать в Ирландию».

Лана рассказывает: «На самом деле, последний мамин год… Я повторяю это, чтобы люди осознали, какой это был ужас даже при жизни мамы. Последний год ее жизни — 2008-2009 — нам пришлось провести порознь. Я была в Екатеринбурге с тетей. Последний год ее жизни мы виделись за весь год месяца полтора. Когда маму убили, я была дома в Чечне. Она забрала меня из Екатеринбурга 15 июня и мы через Москву поехали обратно в Чечню. Мы вместе провели буквально месяц».

О том, насколько глубок в Чечне страх перед Рамзаном Кадыровым, говорит тот факт, что жители дома, в котором жила Наташа и в котором ее знали все, не осмелились не только позвонить в полицию или «Мемориал», но даже подняться на десятый этаж и постучать в квартиру, чтобы предупредить Лану.

Лана говорит:

«В тот день мамины коллеги, не сумев связаться с мамой после того, как она не пришла на назначенные встречи, рванули к нашему дому. Это был десятиэтажный дом с тремя подъездами. Они начали опрашивать всех соседей. Уже тогда они обнаружили, что кто-то из соседей — а они были до смерти перепуганы — видел, как происходило похищение, видел, как маму затаскивали в машину, и слышал, как она кричала: «Помогите, меня похищают». Многие соседи прекрасно знали, что я вернулась с каникул, что я уже несколько недель была в Грозном. Если бы хотя бы у кого-то из них хватило духу зайти в наш подъезд, подняться на десятый этаж, постучать в дверь и сказать, что маму похитили, я думаю, что она… Знаешь, я не любительница альтернативных историй, но есть вероятность того, что ее можно было как-то перехватить, можно было спасти».

Лана Эстемирова заявляет о том, что данное решение ЕСПЧ ее лично не устраивает:

«Моя мама боготворила этот Суд. Если Европейская Конвенция по правам человека была для нее Библией для правозащитников, то ЕСПЧ был главным храмом. То, как она собирала дела в ЕСПЧ по крупицам, то, как она помогала жертвам, и то, как с ней обошлись — не укладывается в сознании».

Татьяна Глушкова считает: «В любом деле такого рода имеет место субъективная оценка доказательств. В деле Эстемировой не было таких однозначных доказательств как, например, похищение человека группой вооруженных людей, которые показывают приехавшим на вызов жертвы сотрудникам полиции удостоверения неких силовых структур. Когда в деле нет таких «железобетонных» доказательств, всегда остается простор: принять решение в пользу заявителя либо в пользу государства. В этом деле такой простор, вне всякого сомнения, был.

Суд выбрал сторону правительства, фактически сказав:

«У вас есть версия, что Эстемирову убил боевик, у этой версии есть какие-то доказательства, так что мы ее принимаем, хотя часть доказательств противоречит этой версии, а большую часть материалов дела вы в принципе не предоставили». Хотя на основании тех же данных можно было сказать: «У вас есть версия, что Эстемирову убил боевик, у этой версии есть какие-то доказательства, но часть доказательств противоречит этой версии, а большую часть материалов дела вы в принципе не предоставили, лишив нас возможности сравнить убедительность этой версии с другими, поэтому мы ее не принимаем – и постановление было бы ничуть не менее обоснованным».